Алкоголик - Страница 52

— Мне ужасно жаль, — сказал он после неприлично долгой паузы. — Это какое-то фатальное невезение. Представляешь, шеф посылает меня в командировку.

— Когда? — упавшим голосом спросила Лика.

— Прямо сейчас. Я уже на вокзале, поезд отправляется через четверть часа. Все вышло так неожиданно, что я даже не успел тебе позвонить. Как раз собирался, а тут ты сама…

— Действительно, неожиданно, — холодно сказала Лика. — Впервые слышу, что у тебя есть шеф.

— Я сам узнал об этом буквально вчера, — честно ответил Абзац. — Это очень длинная и запутанная история, в которой нет ничего интересного.

— Да? — В голосе Лики отчетливо слышались ледяные нотки. — А вот мне кажется, что это очень любопытно… Впрочем, тебе виднее.

Она сделала паузу, давая ему последнюю возможность что-то объяснить. Абзац молчал, стиснув зубы до звона в ушах.

— Ладно, — сказала она наконец. — Позвони, когда вернешься.

— Обязательно, — сказал Абзац. — Я тебя целую.

Она не ответила, в трубке зачастили короткие гудки. Шкабров достал сигарету и подошел к окну. Во дворе стоял красный джип, который с высоты восьмого этажа был похож на детскую игрушку. Абзац вяло порадовался тому, что не держит в доме оружия: сейчас он мог бы наделать глупостей, расплатиться за которые потом было бы тяжело.

Он заставил себя думать о Лике. Обычно она разгуливала по дому в прозрачном шелковом пеньюаре, с откупоренной бутылкой «Дом Периньон» в одной руке и зажженной сигаретой в другой. Когда они целовались, ее дыхание пахло шампанским и дорогим табаком, и этот запах сильно возбуждал его. Абзац закрыл глаза и представил ее всю, от макушки до кончиков пальцев на ногах. У него ничего не вышло: возникший образ был плоским и смазанным, как на скверной газетной фотографии. Все правильно. Так и будет, пока он снова не почувствует себя мужиком. А это вряд ли скоро произойдет. Лика может и не дождаться…

Он открыл глаза и посмотрел вниз. Джип стоял на месте. Абзац отошел от окна, повалился в кресло и сразу же вскочил, вспомнив, что именно в этом кресле вчера вечером сидел Хромой. «Идиот, — отругал он себя. — Что ты дергаешься? Чего ты хочешь — убить Хромого? Так пойди и убей, причин для этого предостаточно. Найти его будет несложно. Внизу, в джипе сидят двое. Заманить их в укромное местечко, одного шлепнуть сразу, чтобы не путался под ногами, а другому завинтить ствол в задний проход и вежливо спросить, как найти Хромого. Скажет как миленький, потому что знает, кто я такой и чем зарабатываю на жизнь. Потом… ну да, потом его тоже придется застрелить. Потом охрана Хромого, потом сам Хромой… Трупов будет больше чем достаточно, чтобы смыть кровью любое оскорбление. Но тогда я перестану быть профессионалом и превращусь в обыкновенного палача. А это сильно повредит моей репутации…»

Он заметил, что стоит перед открытым баром, привычно шаря взглядом по шеренге бутылок, и упрямо тряхнул головой. Конечно, алкоголь — лучшее лекарство от всех скорбей, но он не решает проблем. Напротив, проблемы от этого только усугубляются, растут как снежный ком. Если ты намерен что-то решать, делать это нужно на трезвую голову. Но, черт подери, как это, оказывается, трудно!

Абзац захлопнул дверцу бара и включил магнитофон. Голоса из прошлого пели о человеке ниоткуда, который живет в небывалой стране. Шкабров сломал сигарету, горячий уголек упал на паркет, оставив на светлом лаке круглую черную подпалину. Голоса-призраки наполняли просторную — чересчур просторную! — квартиру, и под звуки этих голосов Абзац начал ощущать себя нереальным. Он сам был человеком ниоткуда, особенно теперь, когда запрещал себе прибегать к испытанному средству, которое всегда помогало ему примириться с реальностью.

К вечеру его добровольное заточение превратилось в настоящую пытку. Абзац переоделся, равнодушно бросив в угол мятый костюм, в котором целый день валялся то на кровати, то на диване в гостиной. Переложив в свежий пиджак сигареты и бумажник, он вышел из дому, напоследок слишком сильно грохнув дверью. Его так трясло, что он испугался: неужели это только потому, что за весь день он не выпил ни капли? Не может быть, он же не наркоман. Но что же это, если не ломка?!

«Нервы, — ответил он сам себе. — Просто нервы, и ничего больше. Чертов Хромой, почему же он не звонит? Ему что, некуда торопиться?»

Красный джип висел на хвосте как приклеенный. Уйти от него на «ягуаре» ничего не стоило, но Абзац не видел в этом смысла. «Надо уничтожить Хромого, — думал он. — Убить Хромого — значит проиграть. Проиграть все, потому что убить Хромого — значит принять его правила игры. Еще лучше убить и ограбить. Вот так-то, храбрый парень Робин Гуд, доблестный защитник ларечников и предпринимателей от подлых кавказских рэкетиров…»

Он заметил, что едет по Гоголевскому бульвару, направляясь к площади Пречистенских ворот, и снова испугался. Похоже, он чуть было не наделал глупостей: пока мозг развлекался парадоксами и самобичеванием, тело уверенно вело машину прямиком к его потайной берлоге на Остоженке, где в тайнике под половицей хранился целый арсенал. Видимо, мысль об убийстве автоматически включила внутри организма какую-то программу, и он, сам не подозревая об этом, уже приступил к ее выполнению.

Абзац увидел справа свободное парковочное место и без раздумий загнал туда машину. «Пройдусь, — решил он. — Вечер просто дивный. Обожаю гулять вечером по Москве. Это чертовски красиво, это успокаивает и в то же время бодрит. Зайду куда-нибудь, выпью… выпью кофе. Что может быть лучше, чем чашечка хорошего кофе на ночь! Особенно когда и без кофе не можешь сомкнуть глаз…»